Дон Кихот или при чем тут трубадуры

«… Я рыцарь Ламанчский, а зовут меня Дон Кихот, и мой образ действий заключается в том, что я странствую по свету, выпрямляя кривду и заступаясь за обиженных» — выдержка из романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» Мигеля де Сервантеса Сааведра.

Приведённая цитата как нельзя лучше описывает средневекового рыцаря, как впрочем и сам роман Сервантеса о приключениях рыцаря и его верного оруженосца. И хоть роман и задумывался как пародия на рыцарские романы, в нем хорошо отображена суть рыцарства. Первый роман о Дон Кихоте вышел в 1605 году, уже задолго после того, как «отзвенела» эпоха трубадуров и миннезингеров. И смеем выразить мысль по поводу того, что романы Сервантеса являются своеобразным памятником культуры рыцарства, а два главных героя — яркими представителями той эпохи. Почему два, когда повествование наше велось лишь об одном персонаже? Вот тут мы плавно подошли к тому месту повествования, когда необходимо ввести новые персонажи в рассказе о трубадурах и миннезингерах.

Ранее было рассказано о том, что на Провансальскую литературу, а в скором времени и на творчество трубадуров оказали огромное влияние римская культура и арабы Испании. Благодатные семена двух культур попали на плодородную почву юга Франции, что и способствовало рождению уникальной Провансальской поэзии. Началом провансальской поэзии были народные песни, которые, к сожалению, для современности остались лишь в виде незначительных строчках. Распевались песни на сельских хороводах бродячими певцами — жонглёрами, которые к слову сказать, часто импровизировали. Изначально пели жонглёры на родном латинском языке, со временем перешли на провансальское наречие. Песни исполняли различных жанров: лирические, комические, повествовательные, духовные, светские. В скором времени распевать песни стали и в замках, и на турнирах, и на площадях.

Возникшая ассоциация у читателя в голове на счёт жонглёра не ошибочна. Жонглёры входили в одну сословную группу вместе с различными фокусниками и шарлатанами, выдававшими себя за волшебников и магов. И хоть жонглёр и ассоциируется у нас с чем-то не достойным и унизительным, но следует отдать должное данной профессии и человеку, вынужденному выбрать ее. Жонглёры, чтобы быть востребованными, должны были многое уметь делать. Играть на разных музыкальных инструментах, танцевать, метать ножи, ловко изображать пение птиц, скакать сквозь обручи. Встречались и жонглёры с обезьянами или собачками. Жонглёры могли удовлетворять лишь низменным вкусам.

Развитие цивилизации возможно лишь при достаточной свободе действий, не противоречащих морали. Так было всегда и во все времена. Не обошло стороной это и средние века. Постепенно, с развитием общественного уклада жизни, развивается и утонченный вкус, вытесняющий более низменные потребности. Так произошло и с жонглёрами, которые выступили своего рода предшественниками трубадуров. Однако жонглёры не исчезли из культуры средних веков. Некоторые из них продолжали заниматься привычным ремеслом, а другие примкнули к трубадурам. Жонглёры, примкнувшие к трубадурам, помогали последним слагать мелодии, петь их стихи и аккомпанировать на своих инструментах.

Жонглёры, примкнувшие к трубадурам, не только кормились при помощи последних, но и жили у них. Жонглёры также получали какую-то часть подарков и наград, выпадавших на долю трубадуров. Отметим и то, что каждый трубадур мог иметь одного или нескольких жонглёров, все зависело от количества располагаемых трубадуром средств. Интересно выразился на счёт своего жонглера один трубадур:

Я бы мог легко погубить его: для этого стоило бы только не передавать ему моих стихотворений, и тогда не нашлось бы ни одного человека, который накормил бы его или позволил ему переночевать у себя хотя бы одну ночь Иванов К. А. Трубадуры, труверы и миннезингеры. — СПб., 1901.

Как видим, жонглёры целиком и полностью зависели от своих трубадуров. В начале повествования о жонглёрах мы упомянули и о тех, кто не примкнул к трубадурам. Жонглёры, не пожелавшие по тем или иным причинам примкнуть к ним, бродили в одиночку или целыми толпами от замка к замку, из города в город. На жизнь они зарабатывали фокусами, песнями и рассказами в стихотворной форме. Вот как раз таки эти толпы жонглёров и содействовали развитию у людей презрения к ним. Примечателен и тот момент, что жонглёрами нередко были и женщины — жонглерессы, которые бродили со всеми остальными и принимали активное участие в ремесле.

Жонглёры, не пожелавшие примкнуть к трубадурам, сыскали репутацию льстивых, веселых и безнравственных людей, стремящихся урвать лакомый кусочек в виде золота, серебра, лошади или чего-либо ещё ценного. Всю жизнь жонглёр проводит за игрой в тавернах или в местах ещё худших. Однако, как упоминалось выше, жонглёрам приходилось много работать и многое уметь делать, чтобы заработать на жизнь. Со временем жонглёры стали называться менестрелями, что от латинского слова minister означает слуга.

Вот такая неожиданная история про жонглёров и трубадуров. И да простят нам историки-исследователи за возможно дерзкое сравнение трубадуров и жонглеров с образом Дон Кихота и Санчо Панса, но на наш взгляд они, как никто другой, ярко представляют их образы. Серия статей о Провансальской литературе на этом не заканчивается. В следующий раз расскажем о различных видах поэзии трубадуров.